aillarionov | Прилично ли обсуждать взгляды и дела ушедших?

1. О квази-религиозной морали.

Не обходится и поста, посвященного разбору взглядов, работ, действий Егора Тимуровича Гайдара, комментарии к которому не сопровождались бы потоком раздраженной брани: «заклинило на Гайдаре», «что же при жизни молчали?», «спорить с тем, кто уже ответить не может», «сомнительна моральная позиция того, кто борется с покойниками», «воевать с мертвыми», «вытереть ноги о покойника», «не стыдно ли пинать мертвого льва?», «сколько будете еще плевать на могилу Гайдара и танцевать на его костях?», «не стоит тревожить кости покойных коллег, не могут они ответить на критику. И право судить их оставьте потомкам».

И в самом деле: этично ли, морально ли, прилично ли обсуждать действия тех, кто ушел, и кто сам уже не может ответить?

Известен принцип «De mortuis aut bene, aut nihil» («О мертвых либо хорошо, либо ничего»). Однако этот принцип никогда не выполнялся, в частности, по отношению к государственным и политическим деятелям. Если бы он соблюдался, у человечества никогда бы не было науки под названием «история».

Однако этот принцип никогда не выполнялся и не выполняется не только по отношению к политикам, но и по отношению к любым другим людям. Оставшиеся в мире живых беспрерывно анализируют и обсуждают слова и дела тех, кто ушел, – пытаясь извлечь из опыта ушедших уроки и для себя и для новых поколений.

Если этот принцип и стараются соблюдать, то лишь в отношении одной группы лиц – тех, кого пытаются обожествлять, тех, из кого хотят сделать святых, тех, кого стремятся превратить в идолов и кумиров. И если в деле кумиростроительства и идолопоклонства удается добиться успехов, то на тех, кто пытается разобраться в реальных действиях кумиров и идолов – на инакомыслящих, сторонники культа обрушивают свою испепеляющую ненависть. Это правило старо как мир – ненавидимыми и уничтожаемыми диссидентами были и первые христиане, и первые протестанты, и первые атеисты, и разоблачители других господствовавших религий и культов – от Перуна до Сталина и Ленина.
Теперь наступает черед разбираться в культе Гайдара.

2. Первые комментарии о Е.Гайдаре после его кончины.
После смерти Е.Т.Гайдара меня часто просили «прокомментировать» его деятельность. Тогда мой ответ был таким:
«То, что сделал Гайдар, заслуживает серьезного общественного разговора. Но не сейчас».
И дал свое объяснение, почему, на мой взгляд, нужно было взять паузу:
«3. Порядочные люди хранят память об ушедших. Но они не устраивают шаманские пляски на их костях.
4. Многие в эти дни искренне отдают дань памяти Гайдару – так, как они понимают его и его роль в истории нашей страны. Но есть и те, кто устраивают на его смерти Кампанию. Эти воюют не столько за сохранение памяти о Гайдаре, сколько за создание Мифа о Гайдаре. И в том числе – о себе.
5. Не люблю кампании – как ненависти, так и восхваления. Ничего подобного кампании, проводимой в эти дни, не происходило тогда, когда уходили наши великие сограждане – Андрей Сахаров, Галина Старовойтова, Борис Ельцин, Борис Федоров. Уход этих в высшей степени достойных людей не исключал немедленного обсуждения их действий, оценки их достоинств и побед, ошибок и поражений.
6. Сегодня по отношению к Гайдару это почти невозможно. Нынешняя кампания по его мифологизации по сути нацелена на ликвидацию самой возможности взвешенного разбора его взглядов и действий, на недопущение непредвзятого анализа недавней истории страны.
7. Разговор о Гайдаре, своими действиями предопределившим многое в нашей экономической и политической жизни, необходим. Общество нуждается не в замазывании его черной краской и не в обливании его слащавым елеем, а в серьезном и предельно честном разговоре – о том, что и как им было сделано, что не было сделано и почему.
Этого разговора страна ждет как минимум с 1992 года.
Разговора, начала которого ждали именно от Гайдара, но так и не дождались.
Разговора, без проведения которого российское общество рискует остаться заложником старых мифов и пленником новых».

Просьбы высказаться о Е.Т.Гайдаре не прекращались. Тем не менее я считал, что психологическая атмосфера в обществе, искусственно созданная вокруг имени Егора Гайдара, этого пока еще не позволяла:

«Причина этого – не в том, что о нем нечего сказать. И даже не в том, что начало разговора откладывалось из-за приличествовавшей произошедшему печальному событию паузы – никогда ранее в нашей нынешней жизни факт ухода человека не являлся препятствием для начала серьезного разговора о его идейном и политическом наследстве. Причина в другом – в том, что психологическая атмосфера, искусственно созданная в обществе относительно Гайдара, этого пока не позволяла.

Не позволяла этого делать из-за начатой сразу же после его смерти некоторыми из его «друзей и коллег» назойливой, шумной и иногда не очень приличной кампании по мифологизации Гайдара, по созданию его де-факто культа. Кампании, сопровождаемой как фальсификацией недавней российской истории, так и агрессивными нападками на любого диссидента, не воспевающего осанну ушедшему.

Организаторы этой кампании пытаются создать из Егора Гайдара мистический образ «спасителя» страны «от голода и гражданской войны», автора и проводника чуть ли не всех сколько-нибудь разумных решений последних двух десятилетий. Дело не в том, что ко многим из этих решений Гайдар не имел отношения. Имел, причем к некоторым – значительное. И многие решения без его личного вклада вряд ли бы состоялись. Но далеко не все. А некоторые решения, непосредственным автором которых он был, имели далеко неоднозначные последствия...

Кампания же нападок, упреков, обвинений политического и идеологического характера с оскорблениями оппонентов лишь усугубляет атмосферу нетерпимости и является не просто продолжением, а в какой-то степени даже и возрождением идеологической гражданской войны. В том числе и той самой, от которой, по версии новоявленных евангелистов, Гайдар якобы спас страну.

К сожалению, такие нападки и оскорбления не случайны – они нацелены на недопущение начала столь необходимого для нашего общества спокойного и серьезного разговора – как о Гайдаре и его действиях, так и, что еще важнее, об альтернативах, стоявших перед нашей страной и 18 лет назад и в последующие годы. Возможно, именно такого разговора более всего опасаются те, кто хотел бы установить тоталитарную монополию на то, что и как говорится о Гайдаре...

Разговоры с Егором Тимуровичем более невозможны. Значит ли это, что теперь следует отказаться от дискуссии с его идеями?

Если бы его взгляды были в нашем обществе маргинальными, то тогда, наверное, можно было бы оставить их архивам. Однако это не так. Многие гайдаровские представления, оценки, объяснения являются весьма распространенными. И это значит, что отказ от дискуссии с теми его идеями, какие являются неверными, с теми его оценками, какие являются ложными, с теми его объяснениями, какие являются ошибочными, означал бы их молчаливое признание.
А вот с этим согласиться нельзя.

Обсуждение таких вопросов шло всегда. С участием многих людей. Но почти всегда оно шли непублично. В 1992 г. споры не выносили на публику из-за нежелания «политически ослабить» «реформаторское правительство» в деле «проведения реформ». Позже, в середине 1990-х, их не делали публичными из-за опасения «уменьшить шансы» на возможное раньше или позже «возвращение Гайдара во власть» и «возвращение власти к реформам». В начале 2000-х их не выносили, потому что – пока есть такая возможность – «зачем же дебатировать? – реформы делать надо». Ну, а затем, примерно с 2003 г., – а что тут дебатировать? – если появилась более опасная общая угроза? Правда, появлявшиеся время от времени публичные заявления самого Е.Т.Гайдара о том, что независимо от своего личного отношения к власти он «будет пытаться делать все возможное» для того, чтобы ей помочь, заставляли серьезно задуматься о том, воспринималась ли им эта угроза как общая, и вообще – что именно воспринималось им как угроза.

Был ли правильным уход от публичных дискуссий по ключевым вопросам нашей экономической и политической жизни? Ответ на этот вопрос дают масштабы сокращения общественной поддержки тех, кто ассоциировался с либерально-демократическим движением за два прошедших десятилетия. На национальном референдуме 25 апреля 1993 г. по всем заданным вопросам эти силы поддержали более половины населения страны, сейчас... Как сейчас – всем хорошо известно.
Дальнейшее откладывание такого разговора в публичном пространстве было бы и неправильным и непростительным – прежде всего по отношению к нашим согражданам. И означало бы согласие российских либералов и демократов со всеми ошибками и преступлениями, совершенными под флагом либерализма и демократии, к которым они никакого отношения не имели...

Нельзя молчать перед памятью тех, кто уже ушел. И кто уже не сможет ответить. Это касается не только Егора Гайдара. Но и Галины Старовойтовой, Сергея Юшенкова, Бориса Ельцина, Бориса Федорова.
Нельзя молчать перед нынешними российскими гражданами, многие из которых оказались удачно зомбированными двумя удобно тасуемыми мифами:
либо 1) «лихие 90-е» против «благословенных нулевых»,
либо 2) «благословенные 90-е» против «лихих нулевых».
Но и тот и другой в таких формулировках являются ложными.

Нельзя молчать и перед будущими поколениями – у них все же должна быть возможность узнать о том, что, кто и как делал, и почему получилось то, что получилось. Может быть, хотя бы им удастся извлечь уроки из исторического опыта предшественников и, не повторяя их ошибок, создать наконец свободную и демократическую Россию».

В марте прошлого года на эту же тему мне пришлось ответить В.И.Новодворской открытым письмом «Новый клерикализм»:

«Валерия Ильинична, Вы считаете Егора Гайдара Вашим "персональным Спасителем, приоткрывшим вам дверь капиталистического рая". Поэтому Вы и некоторые из друзей и коллег Гайдара считают, что о его ошибках говорить не надо. Что разбор его действий проводить не стоит. Что проведенные им реформы перевешивают его ошибки. Что об ушедшем – либо хорошо, либо ничего.

Мне трудно с этим согласиться. Не разделяю Вашего квазирелигиозного экстаза. Не могу представить причин, по которым нельзя анализировать прошлое. Не знаю примеров, когда на разбор чьей-либо деятельности нужно накладывать табу. И не скрываю, что когда это пытаются сделать особенно настойчиво, возникают неприятные подозрения.

Но самое главное, считаю, что ошибки, совершенные Е. Гайдаром и А. Чубайсом при проведении реформ и не только, во многом привели нашу страну к нынешнему авторитарному режиму. Это не значит, что в этом виноваты только они. Это не значит, что тем, кто делал реформы, – и всем гражданам страны – было легко, что у них – и у нас – не было упорных противников, что им (и нам) не оказывалось ожесточенного сопротивления. Это не значит, что не было оппонентов, конкурентов, откровенных врагов, готовых воспользоваться любой оплошностью реформаторов. Но именно логика неудачных реформ, усугубивших и удлинивших экономический кризис, подорвавших общественную поддержку Б. Ельцина, породила с его стороны спрос на силовиков. И потому вытащила их из политического небытия во власть.

Но именно поэтому и надо анализировать сделанное, чтобы понять, где и какие ошибки были сделаны, как их исправлять, и чего ни в коем случае не следует повторять.

Экономические реформы, которых страна так ждала, так поддерживала, так, не побоюсь этого слова, боготворила, оказались не совсем теми, на которые надеялись люди, не теми, какие были обещаны реформаторами, не теми, какие собиралось проводить российское правительство осенью 1991 г. Многое из того, что надо было делать, сделано не было. А многое из того, чего делать не следовало, было осуществлено. Лишь в небольшой степени проведенные реформы оказались либеральными. Причем либеральными во многом не столько для людей, сколько прежде всего для властей, для госаппарата, для бюрократии. В тех реформах оказалось слишком много популизма и интервенционизма. И немало нечестного.

Нелиберальная, популистская, интервенционистская политика, цинично называвшаяся ее авторами "радикальными либеральными реформами", привела к тому, что их общественная и политическая поддержка, как и поддержка их авторов, называвших себя либералами и демократами, и, следовательно, и либеральных и демократических сил в нашей стране, бывшая в 1991-93 гг. на невероятно высоком уровне, оказалась раздавленной. Именно такая политика привела к тому, что тяжелейший экономический кризис переходного периода, занимавший 2-3 года в большинстве стран, проводивших либеральные реформы, у нас, в России, где проводили нелиберальные реформы, растянулся на 7 лет. Именно такая политика вела страну от одного катаклизма, организованного властями, к другому. Трудно найти сколько-нибудь значительное число людей, кто был бы готов постоянно поддерживать политику, ассоциировавшуюся с чудовищной инфляцией, длительной безработицей, непрекращающимся спадом производства, залоговыми аукционами, бесчисленными скандалами, с бесконечной ложью.

Е. Гайдар и А. Чубайс действительно смогли легализовать рыночные отношения в нашей стране. Но в то же время они как минимум на поколение уничтожили в ней массовую поддержку либералов и демократов. Если они и оказались, по Вашей терминологии, спасителями и освободителями, то прежде всего "спасителями" циничной власти, государственной бюрократии, спецслужб, "освободителями" нашей страны, по крайней мере, на какое-то время от "угрозы" либерально-демократической альтернативы...

Своей заметкой Вы по сути спрашиваете: "Почему разговор об ошибках в реформах начался сейчас?"

В этом я согласен с Вами: такой разговор должен был начаться давно, минимум 18 лет назад. И не прекращаться с тех пор. И никто не имел больших оснований для начала такого разговора, чем сам Егор Гайдар. И ни от кого начала этого разговора страна не ждала так, как от него. Но несмотря на все просьбы, мольбы, требования и со стороны своих сторонников и со стороны широкой общественности Гайдар на них так и не ответил. Увы, автор первых российских реформ не смог быть принципиальным ни при их проведении, ни при их разборе. То, что Гайдар написал и сказал в последние годы, было не анализом реформ и не разбором его собственных ошибок. Это была их апология.

И что же, нам и теперь молчать? И отказаться от анализа действий, приведших к сегодняшнему политическому авторитаризму? Или же заняться и его апологией? Сейчас, когда уже нет ни Е. Гайдара, ни Б. Ельцина, ни Б. Федорова, ни Г. Старовойтовой, ни С. Юшенкова, ни А.Яковлева, ни О. Лациса, ни А. Головкова, ни многих других? По-прежнему ждать? Чего? Когда уйдут и все остальные? И унесут с собой свои знания? И чтобы здесь, в нашей стране, остались жить одни мифы?

Никто не знает, сколько кому на роду написано. И кому что удастся сказать. Поэтому не стоит откладывать этот жизненно необходимый для всех нас разговор, и так уже сильно запоздавший...

Когда Вы заявляете с намеком на меня, что "от Гайдара стали отрекаться самые, казалось бы, верные. Стойкие западники и даже путинские враги. Но не христиане, не гайдаровцы и даже не тимуровцы. Прагматики и честолюбцы", то Вы глубоко ошибаетесь.

За других говорить не буду. Но за себя скажу.
Я не отрекался и не мог отрекаться от Егора Гайдара.
Потому что я ему не присягал.
Я не присягал ни ему, ни Борису Ельцину, ни Виктору Черномырдину, ни Владимиру Путину.
Ни КПСС, ни КГБ, ни московско-ленинградской группе экономистов.
Если чему и старался следовать, то своей совести.
В том, чтобы делать то, что считаю необходимым и полезным для всех граждан нашей страны. А не для того или иного лица или той или иной организации, оказавшихся во власти...

Егор Гайдар – неотъемлемая часть современной российской истории.
Он вне всякого сомнения незаурядный и во многом выдающийся человек.
Его вклад в создание рыночной экономики России, в легализацию рыночных отношений в нашей стране трудно переоценить. Многое в том, что он говорил и что делал, было свежим, смелым, нередко – мужественным. Он действительно старался реформировать страну в основном исходя из своих представлений. Он был, несомненно, харизматической фигурой, восхищавшей и влюблявшей в себя многих, кто имел возможность с ним общаться.

Но ничто из этого – ни масштаб фигуры Егора Гайдара, ни его личные качества, ни его искренние намерения – не отменяет его ошибок, совершенных по причине или собственных взглядов, или политических интересов, или личной слабости. Егора Гайдара не стоит ни демонизировать, ни обожествлять.

Российские граждане, придерживающиеся либеральных и демократических взглядов, уважающие себя, своих коллег, свою страну, не устраивают на могилах ушедших ни плясок, ни поношений, они не пытаются ни выжечь память о них, ни воздвигать им храмов для ритуальных поклонений. Они признательны им за то, что ими сделано правильно, не забывая при этом отметить и то, в чем с ними согласиться нельзя. Они трезво анализируют их действия, как принесшие победы, так и приведшие к поражениям. Они это делают для того, чтобы, извлекая уроки из прошлого и исправляя ошибки в настоящем, приближать свободное будущее для нашей страны».

3. Ответ Е.Т.Гайдара на вопрос, вынесенный в заголовок поста.

Егор Гайдар тоже ответил на вопрос: «Прилично ли обсуждать действия тех, кого уже нет?» и пояснил на примере, как, с его точки зрения, это можно делать. В интервью (см. также его видеозапись), посвященном памяти Б.Н.Ельцина и записанном на следующий день после его кончины, Егор Тимурович говорил так:

«ЕГОР ГАЙДАР: — Я, как вы знаете, был категорическим противником первой чеченской войны. Первый раз в моей жизни Борис Николаевич со мной не связался по телефону, когда я ему звонил, я звонил перед началом чеченской войны, потому что он знал, что я буду пытаться доказать ему, что не надо сейчас, по крайней мере, сейчас, начинать никаких военных действий в Чечне. Это не то, что я там категорический противник того, что Чечне должен быть какой-то элементарный порядок, такой или сякой, я просто пытался объяснить ему, что то, что ему сейчас предлагают, прошу прощения, клинические идиоты…
Ольга Романова:
— А кто ему это предлагал?
ЕГОР ГАЙДАР: — Ну, один из них покойник. О покойниках у нас, конечно, либо хорошо, либо ничего, но тем не менее в данном случае я, пожалуй, сделаю исключение. Был такой вице-премьер Егоров.
Ольга Романова:
— Казак из Кубани, Краснодар?
ЕГОР ГАЙДАР: — Совершенно верно.
Ольга Романова:
— Он даже был главой администрации.
ЕГОР ГАЙДАР: — Вы понимаете… Да ладно, черт с ним. Пренебрегу я приличиями, извиняюсь заранее у родственников. Понимаете, когда человек является клиническим идиотом, желательно, чтобы он при этом был труслив, а если он клинический идиот и при этом храбрый клинический идиот, это особенно опасно».

4. Ответ на тот же вопрос сегодня.
Учитывая все сказанное, считаю, что обсуждать дела ушедших нужно. По возможности сосредоточиваясь на сути обсуждаемых проблем и избегая раздачи личных характеристик ушедшим.

Но для того, чтобы обсуждать дела ушедших, надо эти дела знать. Поэтому первым этапом необходимого разговора о прошлом становится задача вовлечения малоизвестных или же совсем неизвестных фактов в общественную дискуссию. К сожалению, многие события последних двух десятилетий, прошедших буквально на наших глазах, по-прежнему остаются для многих из нас искаженными, мифологизированными, фальсифицированными.

Так, например, только за последний год выяснилось, насколько мифологизированными являлись представления многих, даже весьма интересующихся, российских граждан по таким общественным значимым вопросам, как, например:

- была ли в России в начале 1990-х годов угроза массового голода (не было);

- удалось ли предотвратить распад страны (не удалось);

- удалось ли с помощью экономических реформ предотвратить на территории России гражданские войны (не удалось);

- существовала ли осенью 1991 г. угроза введения продразверстки (не существовала);

- кто на самом деле являлся автором президентского указа о свободе торговли от 29 января 1992 г. (М.Киселев);

- кто на самом деле проталкивал на пост руководителя российского Центробанка Виктора Геращенко (Е.Гайдар);

- кто в исполнительной власти и как именно преодолевал в 1991 г. кризис продовольственного снабжения крупных российских городов, кто принимал главные решения по импорту продовольствия (см. здесь);

- почему преодоление дефицита хлеба в начале 1992 г. объясняется не либерализацией цен на него, а повышением государственно регулируемых цен (либерализация цен на хлеб и зерно не была проведена гайдаровским правительством 2 января 1992 г., она была осуществлена лишь два года спустя, осенью 1993 г);

- действительно ли в распоряжении российского правительства в ноябре 1991 г. были валютные средства лишь на 26 млн. дол. (на самом деле их было намного больше); почему за короткий срок Е.Гайдаром были приняты десятки лоббистских распоряжений, по их количеству и совокупной стоимости многократно превышавших решения И.Силаева и О.Лобова; откуда взялись миллиарды долларов, решения о расходовании которых были приняты Е.Гайдаром в ноябре-декабре 1991 г. (см. здесь);

- зачем Е.Гайдар проводил национализацию целых отраслей (см. здесь);

- почему в нарушение постановления своего собственного правительства о прекращении выдачи лицензий на экспорт энергоресурсов до 1 января 1992 г. через две недели после его принятия такая лицензия на экспорт 150 тыс тонн нефти Е.Гайдаром все же была выдана – малоизвестному тогда чиновнику петербургской мэрии В.Путину, а ее реализацией тогда занялся совсем неизвестный до недавнего времени скромный нефтетрейдер по имени Г.Тимченко (см. здесь);

- почему при этом не нашлось 172 млн дол. на погашение задолженности по фрахту судов, которые из-за этого не могли привезти продовольствие в Россию («Смуты и институты», с.131);

- почему в кульминационный момент экономического и продовольственного кризиса в России в конце 1991 г. – начале 1992 г. Егор Гайдар направил 200 млн долларов не на погашение задолженности по фрахту зерновозов, а кубинскому коммунистическому диктатору Фиделю Кастро (см. здесь);

- почему первый миллиард долларов, полученный Россией от МВФ на осуществление финансовой стабилизации и структурных реформ, Егор Гайдар использовал не на что иное, как на спасение банка, главной функцией которого в течение десятилетий было финансирование советской разведывательной и подрывной деятельности в Европе.

Да, и конечно же, немаловажный вопрос при всем при этом: зачем надо было так искажать и так фальсифицировать нашу недавнюю историю?

Все сказанное лишь подчеркивает сложность и противоречивость обсуждаемой темы:
«Егор Гайдар не сделал многого из того, что собирался делать, что обещал, чего от него ожидали российские либералы и демократы, на что надеялись многие российские граждане. К сожалению, он сделал и кое-что такое, чего лучше бы не делал. Тем не менее у Гайдара есть неоспоримые заслуги перед страной:
– он легализовал рыночные отношения в России;
– он способствовал мирному роспуску Советского Союза;
– он протестовал против первой российско-чеченской войны (хотя, как мы видим, не по соображениям принципиальной неприемлемости насилия против граждан собственной страны, а по соображениям неготовности войск к проведению эффективной военной операции).
Тем не менее этого достаточно, чтобы Гайдар остался в истории России».

Суммируя сказанное выше, дам свой ответ на сформулированный выше вопрос.

Обсуждать дела ушедших прилично.
Обсуждать дела ушедших можно.
Обсуждать дела ушедших нужно.

Для кого нужно такое обсуждение?
Прежде всего оно необходимо для нас, всех ныне живущих. Но еще в большей степени – для новых поколений.

Для чего оно нужно?
1. Для того, чтобы вести широкий общественный разговор на эту тему; для того, чтобы дать возможность тем, кто еще не ушел, поделиться своими воспоминаниями, уточнениями, исправлениями, опровержениями.

2. Для того, чтобы многочисленных соратников, коллег, друзей ушедшего попробовать вывести из чувства ложной лояльности, кумиропоклонничества, пропагандистского паралича, чтобы у них, если они считают это важным, была бы возможность ответить – но не бессодержательной бранью, а корректно и по существу.

3. Для того, чтобы совместными усилиями уточнить историю собственной страны – такой, какой она была на самом деле, и по возможности не допустить упрочения фальсифицированных версий нашей недавней истории.

4. Для того, чтобы понять, были ли альтернативы тому, что произошло, и если были, то какими они были.

5. Для того, чтобы в настоящем и будущем постараться не повторять ошибок и преступлений предшественников.

6. Для того, чтобы при первой же политической возможности исправить то, что является неприемлемым.

7. Для того, чтобы и в настоящем и в будущем ни у кого, кто бы ни оказался во власти, не осталось бы иллюзий по поводу того, что независимо от того, какой пост он (она) занимает, какой статус он (она) имеет, какой культ вокруг него (нее) создан, какое идолопоклонничество в его (ее) адрес совершается, рано или поздно все действия лиц во власти будут известны. И будут разобраны и проанализированы. И на основании такого анализа будут вынесены соответствующие вердикты. И это знание о неизбежном общественном знании и неизбежных общественных (и, возможно, не только) вердиктах, быть может послужит одним из факторов, способных удержать хотя бы некоторых из лиц во власти от неприемлемых, ошибочных, преступных решений.

Поэтому тех, кого огорчает и расстраивает вовлечение в общественную дискуссию малоизвестных документов, раскрывающих взгляды и действия Е.Т.Гайдара (так же, как и Б.Н.Ельцина, А.Б.Чубайса), вынужден огорчить. Буду продолжать этим заниматься. Потому что считаю это дело и важным и своевременным. Потому что если не все, то многие корни нынешнего политического и экономического режима лежат, увы, в 1991-92 годах.

Тем же, кто не хочет знать истории своей страны, тем, кто предпочитает ей пропагандистскую черно-белую картину мира (неважно, с какой стороны), кому трудно примириться с ее многоцветием, могу посоветовать лишь одно: не читайте таких текстов. Разбираться в настоящей истории страны сложнее, чем следовать ритуалам квазирелигиозных культов.