Апдейт по катастрофе

Клих сообщил, что в четверг он наконец ознакомился с полной расшифровкой записей черного ящика, зафиксировавших посторонние голоса в кабине самолета перед самым столкновением с землей. Самописцы зарегистрировали два голоса. Поначалу предполагалось, что один из них принадлежит шефу дипломатического протокола МИД Польши Мариушу Казана. Однако дочь погибшего, ездившая в Москву для опознания голоса, опровергла это предположение. 
http://www.newizv.ru/print/126853/

Артур Воштыль отметил, что предупреждал своих коллег о густом тумане в районе посадки - 200-метровая видимость делает посадку невозможной. Как подчеркнул пилот, российский диспетчер должен был четко обозначить запрет на посадку. Как пишет далее автор публикации, мнение Воштыля разделяют и польские представители Межгосударственном авиационном комитете.

Не исключено, что экипаж, заходя на посадку по приборам, «поймал» так называемую «ложную глиссаду» (когда глиссадный наземный радиомаяк испускает порой «паразитные» лучи, а пилоты, четко выдерживая по приборам траекторию посадки, оказываются ниже данной траектории). Однако существуют методы своевременного распознания «ложной глиссады», позволяющие избежать катастрофы. И если «ложная глиссада» действительно была, то почему экипаж ее вовремя не определил?
http://www1.voanews.com/russian/news/Plane-crash_2010_05_21-94599364.html

"В этой ситуации экипаж зависел от данных давления, которые представил диспетчер, если диспетчер подал ошибочную цифру, то пилоты не знали, на которой в действительности они находятся высоте", - написало издание.
Gazeta Wyborcza также отметила, что 19 мая представители Межгосударственного авиационного комитета во время представления предварительного рапорта причин Смоленской авиакатастрофы избегали ответа на вопросы, какие данные об атмосферном давлении предоставил диспетчер экипажу самолета Качинского.
http://www.delfi.ua/archive/print.php?id=991947

В.РАДЗИВИНОВИЧ: Меня сегодня, все-таки, удивило несколько вещей.
Т.ДЗЯДКО: Что именно?
В.РАДЗИВИНОВИЧ: Первое. Мы знали, что этот самолет польского президента, он сбился с так называемой глиссады.
Т.ДЗЯДКО: Да-да-да.
В.РАДЗИВИНОВИЧ: Это курс снижения самолета. Но сегодня мы услышали, что в момент, когда самолет столкнулся с землей, пилот уже пытался уходить от земли – свидетели об этом говорят. Он был на 15 метров ниже уровня взлетно-посадочной полосы. Это значит, что после того как самолет прошел первый радиомаяк, 4 километра от начала полосы, он просто пикировал – он не снижался, он пикировал.
Т.ДЗЯДКО: Ну, иначе говоря, падал.
В.РАДЗИВИНОВИЧ: Падал. Он падал, он шел просто прямо в землю. И это очень сильно удивляет. Я понимаю, что говорится сейчас об ошибках пилота и все такое. Кстати, это привычно для МАКа. Я присмотрелся к тому, что делал МАК и к выводам из расследования многих катастроф. И у них как правило только пилот виноват – никогда техника, никогда никто больше – только ошибка человека. И здесь тоже так, идет в этом направлении, я вижу. Но что бы ни говорили об этом экипаже, это очень странно, что он допустил такое падение. Это не какая-то странная ошибка была. По-моему, что-то здесь было большее.
Т.ДЗЯДКО: Например? «Что-то больше» - что это может быть?
В.РАДЗИВИНОВИЧ: Слушайте, я вам дам пример. Была такая катастрофа, уже много лет тому назад разбился в Киеве Як-40, по-моему. Он разбился, потому что пилоты не получили информацию о давлении на земле. Давление было очень низкое, и им казалось в воздухе, что они на 300 метров выше, чем они, на самом деле, были. И они тоже пошли такой глиссадой. И разбились. Я боюсь, что-то здесь... Или, может быть, какие-то приборы отказали, или информация была неточная.
Т.ДЗЯДКО: Информация, которую с земли им давали?
В.РАДЗИВИНОВИЧ: С земли. Ну, конечно, с земли. Может быть, прибор, знаете... Это, все-таки, был неплохой экипаж. Даже если там был Бласик, это командир наших ВВС. Это очень хороший пилот со стажем, и он тоже таких ошибок, по-моему, не делал.
http://echo.msk.ru/programs/razvorot/680927-echo/