Признавать несомненный литературный талант Гоголя и наслаждаться его литературным творчеством — это, по мне, нормально. Что же касается его гнуснейшего антисемитизма, который проявлен в процитированном отрывке, то сам по себе он отвратителен. Однако корни его я бы искал не в личной порочности самого Гоголя, а в нравах той эпохи, в которую он жил. Об этом, кстати, он сам же и пишет, причем в той же повести. А именно, описывая обывателей, пришедших полюбоваться на пытки и жестокую казнь пленных запорожцев, Гоголь пишет, что это не то чтобы закоренелые садисты, а просто носители жестоких нравов той эпохи, и отвратительны эти нравы, а люди как люди, ничего особенного в них не было. Так вот, это касается и его собственного антисемитизма. Жил бы сегодня, описал бы ту же самую сцену совсем другими словами.
В прошлом веке, когда расизм стал уже выходить из моды, написан роман Ивлина Во "Черная беда", где дело происходит в вымышленной стране Восточной Африки. Там такая сцена: местный император, выпускник Оксфорда, приглашает на танец жену американского посла. Танцуя с ним, она думает: "Интересно, что сказали бы у нас в Нью-Джерси, если бы вдруг узнали, что я танцевала с черным?"
А чтобы не искать что-то там в глазу Гоголя, со стыдом признаю, что в детстве мне описанная сцена казалась забавной и, вешая боксерскую грушу, я называл это "вздернуть ж...да". Сейчас об этом вспомнил — хотя никто от этого не пострадал и ни один еврей про эту мою отвратительную поговорку не знал, следовательно, никого персонально я этим не обидел, да и говорил я это просто по глупости, я и антисемитом никаким не был, но мне это казалось смешным, и до чего же это мерзко! Я должен за это прилюдно просить прощения, и хорошо, что вспомнил: на исповеди за этот грех я отпущения еще не получал, надо исправить. Хочется перейти в следующий год более чистым, чем есть сейчас. Покаяться надо.
И Господь меня наградил сверх заслуг: подарил детей совсем других, которые никогда, даже дошкольниками, себе подобных шуток не позволяли. Тем самым и меня исправил. Вообще, мне кажется, что Он милосерднее, чем иной раз учит церковь. Считаю так потому, что учреждая церковь, Христос не наделял ее правом устанавливать пределы его собственному милосердию; притча о некрещеном разбойнике, попавшем в рай, тому пример.
no subject
Что же касается его гнуснейшего антисемитизма, который проявлен в процитированном отрывке, то сам по себе он отвратителен. Однако корни его я бы искал не в личной порочности самого Гоголя, а в нравах той эпохи, в которую он жил.
Об этом, кстати, он сам же и пишет, причем в той же повести. А именно, описывая обывателей, пришедших полюбоваться на пытки и жестокую казнь пленных запорожцев, Гоголь пишет, что это не то чтобы закоренелые садисты, а просто носители жестоких нравов той эпохи, и отвратительны эти нравы, а люди как люди, ничего особенного в них не было. Так вот, это касается и его собственного антисемитизма. Жил бы сегодня, описал бы ту же самую сцену совсем другими словами.
В прошлом веке, когда расизм стал уже выходить из моды, написан роман Ивлина Во "Черная беда", где дело происходит в вымышленной стране Восточной Африки. Там такая сцена: местный император, выпускник Оксфорда, приглашает на танец жену американского посла. Танцуя с ним, она думает: "Интересно, что сказали бы у нас в Нью-Джерси, если бы вдруг узнали, что я танцевала с черным?"
А чтобы не искать что-то там в глазу Гоголя, со стыдом признаю, что в детстве мне описанная сцена казалась забавной и, вешая боксерскую грушу, я называл это "вздернуть ж...да". Сейчас об этом вспомнил — хотя никто от этого не пострадал и ни один еврей про эту мою отвратительную поговорку не знал, следовательно, никого персонально я этим не обидел, да и говорил я это просто по глупости, я и антисемитом никаким не был, но мне это казалось смешным, и до чего же это мерзко! Я должен за это прилюдно просить прощения, и хорошо, что вспомнил: на исповеди за этот грех я отпущения еще не получал, надо исправить. Хочется перейти в следующий год более чистым, чем есть сейчас. Покаяться надо.
И Господь меня наградил сверх заслуг: подарил детей совсем других, которые никогда, даже дошкольниками, себе подобных шуток не позволяли. Тем самым и меня исправил.
Вообще, мне кажется, что Он милосерднее, чем иной раз учит церковь. Считаю так потому, что учреждая церковь, Христос не наделял ее правом устанавливать пределы его собственному милосердию; притча о некрещеном разбойнике, попавшем в рай, тому пример.